Историк из Wargaming про «бумажные танки», приключения памяти и путь гуманитария

Как вам, человеку гуманитарной профессии, удалось «войти в айти»? Представляли, чем придется заниматься? 

Я родился, учился и жил в Подмосковье. Там закончил исторический факультет педагогического вуза, моя специальность по диплому — преподаватель истории и права. После я учился в аспирантуре, там же и работал: больше научная деятельность, а не преподавательская. Также работал в книжном издательстве, занимался историческими исследованиями.

В 2015 году поступил оффер от Wargaming. Требования при устройстве были такие: историческое образование — оно у меня было, опыт работы с архивными документами — также имелся. И не просто диплом историка, но и подкованность в истории военной техники. 

Я примерно представлял себе, чем буду заниматься, хотя дело, конечно, было новым. Вызовы вряд ли были связаны с компьютерной грамотностью. Допускал, что квалификации, компетенции, багажа знаний может в какой-то момент не хватить — но это ведь может быть и с любым человеком, который занимается любым другим делом. И чтобы этого не допустить, нужно постоянно расти, развиваться и этот самый багаж знаний и навыков пополнять. Сделал для себя такой вывод и следую ему по сей день.

Я был в Минске еще в 2011 году, ездил на белорусское ТВ: пригласили поучаствовать в передачи об истории Первой Мировой. Была зима, в Подмосковье снега выше головы, холод, стужа, тучи — а в Минске уже весна, солнышко, тепло, красота, люди замечательное. И когда получил предложение переехать в Минск и поработать здесь, я держал в памяти и это свое первое, сугубо положительное, впечатление о городе. И не разочарован и по сей день.

При трудоустройстве у меня не было обязанности играть в «танки», но как-то само собой подразумевалось, что если ты работаешь над продуктом, то должен знать его и в качестве пользователя. До «танков» играл в стратегии, бродилки, обычный набор: «Герои» третьи, «Ведьмак. Дикая охота», They Are Billions, аналог Tower Defence. В другие танковые стратегии не играл.

Я не из первого призыва танкистов, в «танки» начал играть году в 2013. Это было действительно что-то новое, незнакомое для меня как для геймера.

Как построена работа в отделе? Сидите, закопанные в книги? Приходится ездить в командировке, просиживать в архивах? А на аукционах в поисках раритетов пасетесь?

Я точно не был первым истконом в компании: до меня была и продолжает действовать команда «милитари хистори». Сейчас нас семеро и, насколько я знаю, по меркам индустрии полноценный штат исторических консультантов — вещь достаточно уникальная. Чаще один, максимум два специалиста, которые призваны закрыть любой вопрос. Естественно, команда позволяет решить гораздо больше вопросов гораздо более широкого профиля в меньшие сроки. Я не возглавляю отдел, я рядовой солдат.

Исторический консультант должен знать многое и уметь решать широкий спектр вопросов: от консультирования коллег, создающих модели военной техники, до знания элементарных фактов из истории, которые могут быть применены в историческом видеоролике при консультации сценариста, написании статьи, подборе иллюстраций и исторических фотографий. Конечно, еще и консультации по характеристикам того или иного танка, для чего нужно вникать в архивы.

Лично я готовлю статьи, фактические справки. Архитектура, план города, особенности какие-то. Например, найти черепичные крыши, свойственные архитектуре этого города в этот исторический период, — мы в пределах своей компетенции такую помощь можем оказать. Наша команда сотрудничает со специалистому по всему миру — архивными исследователями, — ведь в игре представлены танки разных наций. Сведения о танках каждой страны хранятся, как правило, в архивах именно этой страны, и мы работаем с коллегами за границей, чтобы эти источники добывать, изучать, обрабатывать. В том числе и если понадобится получить справку, например, об особенностях архитектуры европейского, американского или азиатского города.

Я сам себя скорее отождествляю с архивариусом, нежели с айтишником. Потому что имею дело, в основном, с историей, со свидетельствами истории, будь то копия архивного документа или фотография танка.

До устройства сюда я постоянно работал в архивах. Основной массив источников по военной истории СССР отложился в Центральном архиве Министерства обороны России в подмосковном Подольске. Поскольку из Минска туда в командировки не наездишься, мы сотрудничаем с коллегами, которые занимаются исследованиями  в этом и других архивах. Сам я работаю уже с полученными оттуда данными. 

Документу, допустим, 200 лет, и он еще 200 лет проживет, не рассыплется, если меньше рук его будет листать, перетягивать и так далее. А бывает, что в некоторых архивах документы в плохом физическом состоянии или вовсе не разобраны. Мы-то, обычные люди, себе представляем, что в архиве документы описаны, распределены по фондам, известно, где какая папка с какими бумагами лежит.

Но нередко в папках документы могут быть сложены хаотически, и сами архивисты не вполне представляют, что и где у них хранится. Это частные случаи, в целом же во многом отношение зависит от того, как исследователь ведет себя в архиве, не нарушает ли правил пользования, как у него складываются отношения с сотрудниками архива, говорит ли он «спасибо» и «до свидания», наконец. Название нашей компании нам двери в архивные сокровищницы автоматически не открывает, мы работаем на общих основаниях.

Про аукционы. Нельзя сказать, что мы прямо «пасемся» на аукционах в поисках уникальных фото. Но все же стараемся следить за новинками, потому что что-то интересное из частных собраний может появиться и исчезнуть, и быть при этом совершенно уникальной вещью — фотоальбомом офицера, например.

Приходится в работе разговаривать с ветеранами, применять их воспоминания? Можно ли доверять воспоминаниям 60-летней давности, или же «худший свидетель — это очевидец»? Не надежнее опираться на документы?

Компания работает с ветеранами. У нас есть военно-исторический портал WarSpot, с которым мы постоянно сотрудничаем, там есть рубрика «Фронтовой альбом», где можно поделиться воспоминаниями ветеранов или о ветеранах, выложить фотографии — то есть, сберечь память о них.

Что касается нашей прикладной работы, то для нас в силу специальности будут более полезны не воспоминания ветеранов, а знания танкового конструктора, который работал в такой-то период над определенными проектами. Что же касается воспоминаний ветеранов, то, на моей памяти, какие-то их воспоминания непосредственно в игру мы не вводили. Свидетельства очевидцев какого-нибудь события — будь то устный рассказ или мемуары, переписка, дневники и так далее — с точки зрения исторической науки укладываются в одну группу: «источники личного происхождения». Они по умолчанию субъективны. Это не значит, что они ненадежны, но истиной на все 100% они являются только для носителя этих знаний. В этом нет ни капли неуважения к ветеранам, но, естественно, никто не идеален, память может подвести любого.

Да и в годы самой ВОВ, когда все были молоды, полны сил и твердой памяти, ошибки и обознания случались. Например, немецкая тяжелая самоходка «Фердинанд», судя по официальным документам, участвовала в боях на всех фронтах. Первое применение — в начале Курской битвы 1943 года. А по воспоминаниям и свидетельствам участников боев, они воевали еще якобы в 1941 году. Почему? Потому что воспоминания об этом записывались сильно позже.

А еще непосредственно в ходе войны, когда «Фердинанды» появились — а это действительно были сильные боевые машины — за подбитие вручали орден, награждали премией. И когда кто-то подбивал другую немецкую самоходку — не «Фердинанд», потому что их всего было 90 штук — но и не менее опасную, — то просто называл ее «Фердинандом», как и любую другую самоходку. Подписывался документ: «Подбит „Фердинанд“, награда, премия». Безусловно, награда заслуженная — мы не ставим под сомнение факт подбития вражеской машины, другое дело, что машина-то была другая. И боевой путь «Фердинандов» из официальных источников не всегда совпадает со свидетельствами бойцов и командиров Красной Армии. Это частный пример того, как абсолютно без злого умысла восприятие войны, техники, противника накладывает свой отпечаток на историческую справедливость. И спустя десятилетия это приходится сопоставлять, сравнивать и подвергать сомнениям.

Игроки жалуются, что в игре много якобы выдуманных, «бумажных» танков. Навскидку передаю их претензии: Type 5 heavy, вся E-серия немецких танков, Progetto M40 mod. 65, P.43 Ter, САУ Wafentrager Auf E-100. И в то же время реально существовавшие в металле танки и самоходки в игре до сих пор не появились. Привет от критиков: «Штурмтигр», Т-35, Nahuel DL-43. Не является ли это своего рода обманом? Зачем собирать из чертежей танки, которых никогда не было — и не честнее ли было бы сначала ввести в игру все металлические машины, а потом уже браться за бумажные развертки?

Вопрос расхожий, но я должен внести некоторые уточнения. Во-первых, большинство танков, которые существовали в металле, в игру уже вошли. Проект должен развиваться, а реально построенные — будь то серийные или опытные танки — уже почти все там. Серийные так точно почти все.

Но развиваться надо, и мы обращаемся к архивам — к проектам, которые в металле построены не были. Но я не готов подписаться под словами о том, что это танки, которых не было. Впервые танки, как известно, появились на поле боя осенью 1916 года. Глубже в историю смысла лезть нет. Но когда я к 100-летию танков готовил серию статей, то залезал в архивные документы, изучал проекты, которые так и не были воплощены — остались лишь на бумаге — и танками строго говоря не были, само слово еще не внедрилось в обиход. Но машины эти танкам предшествовали.

Так и с более поздними проектами, которые в итоге вошли в игру. Эти машины есть как минимум на чертежах. Они не появились из ниоткуда, над ними ведь работали люди — изобретатели-одиночки и конструкторские бюро. Да, частники-энтузиасты, стремясь приблизить победу любой ценой, представляли немного наивные проекты технически несовершенных танков. Человек отправляет его в наркомат обороны, его передают в отдел изобретений главного бронетанкового управления, и в архивах этого отдела таких проектов целые сотни. Естественно, его не будут строить — ведь это просто эскиз. И это не значит, что каждый из них будет реализован в игре.

Но это не танки, которых не было — это танки, которые не были построены. И это очень интересный памятник эпохи, памятник тому, как в отдельно взятый промежуток времени понимали бронетехнику, какую задачу в нее вкладывали. И в их использовании я лично как исторический консультант не вижу ничего плохого.

Летом 2018 года появилась карта Минска, стилизованная под город 60-х, в которой игроки тут же понаходили кучу исторических неточностей: проспект называется «Незалежнасцi», на нем разметка в четыре ряда, телебашня современной конструкции, важных зданий нет и так далее. Игроки интересуются: если вы, историки и художники, завалили такие мелочи — то можно ли вам доверять во всем остальном?

Не готов лично прокомментировать этот вопрос, но, насколько я знаю, тут речь идет о некоторых допущениях и условностях, на которые пошли разработчики из геймплейных соображений, нежели из соображений сугубо исторической достоверности. 

Пару лет назад Wargaming представил художественную короткометражку о Первой Мировой  «Атака мертвецов: Осовец», основанную на реальных событиях. Для многих игроков и людей, далеких от гейминга, это стало приятной неожиданностью: оказывается, компания не только «игрушки» делает — а и чуть ли не блокбастеры снимает. В этом фильме все достоверно — или тоже кое-где пошли на допущения и условности?

Я был историческим консультантом фильма «Осовец». Опыт был для меня новым, интересным. Ситуация упрощалась тем, что тема известная, хотя парадоксальным образом по ней сохранилось не очень много свидетельств. Особенно в немецких архивах: Вторая Мировая война на многое наложила отпечаток, и многие важнейшие источники были уничтожены. И мы даже не знаем, что в них было. Документы же российской стороны сохранились в архивах.

Нам известна история крепости Осовец, нам известная история Русской императорской армии, части которой стояли в крепости. И, несмотря на потерю некоторых важных документов, мы представляем себе, чем были немецкая и русская армии вооружены и так далее. Все эти данные взять, обобщить и использовать — не требовало колоссальных объемов времени. Я проверял сценарий, несколько итераций сценария прокрутили. С момента моего подключения к работе и до релиза фильма прошло года два — два с половиной.

Да, в изложении событий фильма есть ряд допущений, сделанных, как я вижу, для обыгрывания Осовца как символа всей Первой Мировой войны. Сегодня это одна из самых известных страниц Первой Мировой. Порой можно подумать, что, кроме Осовца, ничего больше и не было. Ну, Брусиловский прорыв кто-то назовет, а кто еще что вспомнит? Белорусы знают больше, чем условные жители Подмосковья, потому что Первая Мировая перепахала всю Беларусь, а до Подмосковья в ту войну просто не дошли. А условный средний житель всего русскоязычного пространства вряд ли слышал про 810 дней обороны Сморгони. Поэтому некое обобщение, некая символизация — я как исследователь Первой Мировой это вполне понимаю и даже разделяю.

Как дипломированный учитель я не готов рекомендовать фильм начальной школе, для младших классов он достаточно кровав. А вот подрастающему поколению можно и рекомендовать.

И если меня снова позовут поучаствовать в подобной работе — я соглашусь. В прошлом году у меня вышла книга об истории Первой мировой — «Фронт и тыл великой войны», — и одна из глав посвящена примерам героизма Русской императорской армии. Это имена из архивов, которые никому не известны, а там что ни сюжет — готовое кино. Стычка с немцами в лесу — немцы бросили автомобиль. Трофей для русских — но не заводится. Собрались, подняли этот автомотор и под обстрелом несколько верст несли до расположения своей части.  

Технический видеоролик — например, про создание таких-то танков — проще готовить в историческом плане?

У нас есть полноценный отдел, который занимается созданием видеороликов. Они могут быть посвящены, например, истории танкостроения. И у нас был цикл передач про самые странные и необычные танковые проекты в мире — как построенные, так и оставшиеся на бумаге. Был цикл передач о национальных школах танкостроения.

Наш отдел активно сотрудничал с видеокомандой. Нужно проверить сценарий на достоверность — высадка в Нормандии или что-то еще, допустим. Нужно подобрать иллюстративный ряд — кинохронику, архивные фотографии. Естественно, это только легально распространяемые материалы, находящиеся в общественном достоянии.

Казалось бы, танк — он и есть танк: шасси, корпус, башня, пушка. Но в каждой стране танкостроение шло своим путем, со своими особенностями. Скажем, итальянцы до последнего момента делали клепаную броню. Потому что представляли себе так: враг пробивает лист брони — мы быстро его расклепываем, снимаем, ставим на замену целый — и танк едет, воюет дальше. Естественно, на деле все было гораздо сложнее.

Очень желательны были натурные съемки в Италии, где сохранились живые экземпляры, в том числе в ходовом состоянии. Командировка в Италию длится, допустим, неделю — этим занимаются коллеги из видеотима, мы просто стараемся обеспечить возможность фото- и видеосъемки, покатушек, интервью со спикерами, с экспертами. Подготовка сценария: сколько драфтов потребуется, прежде чем удастся устранить все неточности? Может уйти неделя, чуть больше. Фото- и видеохроника — вещь достаточно уникальная. Что-то есть у нас, потому что мы постоянно ведем исследования, приобретаем. Понадобится что-то, чего нет — на это тоже уходит какое-то время.

В конечном счете все зависит от того, когда этот ролик должен появиться. Нам определяется период времени — мы за этот период работу делаем вместе с коллегами. Неделя — это молниеносный темп, а вот месяц, чуть меньше/больше — нормально.

А сами вы художественные фильмы о войне смотрите? Хороши ли с исторической точки зрения такие современные фильмы, особенно российские и белорусские, — или их справедливо называют развесистой клюквой и ура-пропагандой? Старые фильмы, в том числе советские, в этом плане лучше?

Фильмов о войне последних лет практически не видел: последние два-три года свободные от работы время я трудился над книгой, и крайне редко мне удавалось выбраться просто в кино на какой-нибудь блокбастер. И не совсем корректно было бы высказываться о фильмах, которые я не видел. 

Из того, что я видел, — мне очень понравился фильм Питера Джексона «Они никогда не станут старше». Это очень интересный документальный эксперимент, потому что он об истории Первой Мировой — его я не посмотреть не мог. Джексон собрал уникальную хронику Первой Мировой, обработал, соединил, она была колоризирована, — вышло очень интересно, лично для меня. А вот широкой аудитории, возможно, не так бы сильно понравился. Еще понравился фильм Мэла Гибсона «По соображениям совести».

С исторической точки зрения придраться можно к любому фильму, идеальных не было. И не только в СССР, но и в США можно найти примеры того, как плохо загримированные американские танки изображают немецкие и так далее. И то, что снималось после развала СССР, тоже не всегда было лучше.

Что касается советских. Вот фильм «Максим Перепелица». Фильм не про Великую отечественную. Не исторический. Сатирический, комедийный. Но в нем есть несколько уникальных моментов: впервые показали автомат Калашникова и показали танки ИС-2. При этом к фильму очень сложно предъявлять требования как к фильму об истории. Не хотелось бы ударяться в критиканство фильмов, где снимался Леонид Быков, или той же эпопеи «Освобождение» Юрия Озерова, которые полны исторических неточностей, — любой сведущий в технике и в истории войны зритель видит это. Но, вместе с тем, это явление эпохи, фильмы, которые смотрели поколения людей.

Кто вам сейчас требуется в отдел из гуманитариев?

Приоритеты немного изменились, у нас в команде открыта вакансии конструктора и архивиста. И нам необходим, скорее, не гуманитарий с большим багажом знаний по военной истории, а в большей степени технарь, практик, который понимает, как работают отдельные узлы и агрегаты танка, может их рассчитать и со знанием дела проконсультировать моделлера. Почему в конструкции то-то сделано так, а не этак. То есть, условно, представляет себе тот или иной механизм с инженерной точки зрения, может его разобрать и объяснить принцип действия. Необходимость знаний по истории при этом никуда не девается.

Танк завести умеете?

Теоретически, наверное, знаю, в какой последовательности что надо нажать, чтобы танк завелся. Но завести не давали, порядок есть порядок. В армии не служил, но вот однажды появилась возможность танк поводить. До того момента я управлял только велосипедом, даже машину не водил.