Bamboo Group делает два EdTech-проекта. Один для Беларуси — это платформа Знай·бай, которая включает в себя электронные дневники и журналы, генератор расписаний, а также менеджер системы образования. Другой, под названием BeED — для стран Азии.
Об общем и различиях в проектах, о проблемах, связанных с внедрением электронных сервисов, и о том, нужны ли они белорусскому минобру, dev.by рассказали сооснователь и CEO компании Владислав Герчиков, CSO Bamboo Group Владислав Евтеев и бренд-директор Знай·бай Александр Тепляков.
Какой из двух ваших проектов был раньше — Знай·бай или BeED?
Владислав Г.: Знай·бай, но для для Bamboo Group он — далеко не первый образовательный проект: в своё время мы имели отношение к SchoolOS.eu, а ещё были разработчиками приложения «Дзённiк» от МТС.
В 2016 году мы поняли, что EdTech с точки зрения инвестиций также интересен, как FinTech. Но только FinTech уже перегрет, а у EdTech есть перспектива: интерес к нему будет только расти.
Как «родился» Знай·бай?
Александр: Он вырос «из сланцев программистов» — вчерашние выпускники техвуза нашли незанятую нишу, и стали пилить продукт. Их конкурент, разработчик Schools.by сконцентрировал свои усилия в Минске. Поэтому ребята начали с регионов: первыми к системе подключились две гимназии в Барановичах и Пинске.
Владислав Е.: А нашёл ребят я — почти случайно: «ковырял» местный рынок EdTech, пытаясь понять, кто уже есть, и наткнулся на их сайт.
Александр: Мы вошли в проект как инвесторы, полностью переработали продукт, перепозиционировали его — и показали прекрасный трекшн: начав примерно с пяти школ, в 2016 году вышли на показатель 320 учебных заведений. А сейчас к Знай·бай подключены 1080 школ.
Владислав Г.: Постепенно Знай·бай перестал быть просто продуктом-флагманом «Электронный Дневник», а превратился в платформу e-сервисов — он вместил в себя и журналы, и дневники, и генераторы тестов и расписания, а также набор сервисов, облегчающих работу всем — от ученика до министра.
Тот же генератор расписания нужен школе всего 2 раза в год, но снимает невероятную головную боль — ведь этот «пасьянс» занимает у завучей до двух недель. Автоматизация даёт на 95% верный результат: кое-что придётся «подкрутить вручную», однако это займёт пару часов.
Скажите, зачем нужно было брать уже существующий проект, если у компании был свой опыт EdTech-разработки?
Александр: Рынок белорусского электронного образования — назовём его так — крайне зарегулирован государством: войти туда не просто. Для этого нужно выполнить гигантское количество требований ГИАЦ минобразования, которые меняются чуть ли не каждый год.
На данный момент жёстким требованиям соответствуют только Знай·бай и Schools.by — проекты двух конкурирующих игроков, которые занимают две трети рынка примерно в равных пропорциях. Ещё треть рынка не занята вообще никем.
Ваш заказчик — министерство образования?
Александр: Потенциально, да. Тот же менеджер системы образования внутри Знай·бай может быть полезен чиновникам различного уровня, потому что аккумулирует в себе все базы данных.
Система генерирует гигантское количество отчетности — но кто-то выполняет эту работу в Excel, кто-то в PDF, а кто-то в Word. Свести всё это в единую аналитику самому практически невозможно — такие вещи с большим трудом поддаются анализу.
Владислав Г.: Я поясню на примере: предположим, руководителю района нужен какой-то количественный параметр — сколько пар лыж находится у него в хозяйстве. Он может пойти по обычному своему пути — разослать через секретаря письма и факсы, потом месяц собирать данные; а может просто зайти в МСО — и увидеть все эти лыжи.
Александр сказал: «Потенциально», — значит, сейчас запроса сверху как такового нет?
Александр: Запроса нет. Но есть госпрограмма, которая подразумевает в том числе цифровизацию сферы образования, — она финиширует в 2020 году. И могу сказать, что, если бы не мы и конкурент, отчитаться по проекту «Электронная школа» было бы не за что.
В середине августа первый замминистра образования Ирина Старовойтова на вопрос, планируется ли ввести электронные журналы и дневники в каждой школе, ответила: «Мы сейчас не ставим такую задачу».
Владислав Г.: Пока министерство не замечает потребности в электронных сервисах (что для нас новость), более 75% белорусских школ уже подключены к ним.
При том, когда мы начинали, у школ из технических средств вообще были только розетки. Мы раздали учителям школ более 2,5 тысяч планшетов, учили работать с электронными журналами, постоянно консультировали.
Александр: О том, что Знай·бай актуален для системы образования, можно судить и по косвенным признакам: мы сделали локальный продукт, но к нам обращаются представители других систем образования постсоветской формации — из России, из Украины и Азии. Они выходят на нас сами — мы не прикладываем к этому усилий.
BeED вырос из Знай·бай?
Владислав Г.: Нет, у него другая история. В 2017 году мы проходили акселерацию в финском xEdu со SchoolOS.eu, и познакомились там с малазийской командой.
Это семья, которая на протяжении 40 лет владеет огромной сетью школ как у себя на родине, так и в Индонезии, Китае и даже Шотландии. Малазийцам очень понравился наш проект, но это было «немного не то», чего требовал их рынок. Объединив усилия, мы начали делать уникальный продукт — у него потенциал стать Jira в индустрии образования не только в Юго-Восточной Азии, но и глобально. Сейчас это самая современная концепция образовательной экосистемы в мире.
Есть хоть что-то общее между электронными платформами для белорусского рынка и азиатского?
Владислав Г.: Если расписать оба проекта, вы не найдете ни одного общего момента.
Разберём некоторые моменты отдельно: за Знай·бай школа не платит ничего, платят родители за премиальный пакет по своему желанию. Цена вопроса — 13.99 рублей за четверть, при этом у каждого родителя есть выбор — можно пользоваться и бесплатной версией продукта.
Владислав Е: Такое условие поставило минобразования, и мы обязаны обязаны поставлять функционал обычного дневника бесплатно. Есть, правда, нюанс: бумажный дневник почему-то никто ученикам просто так не даёт — он продается.
За рубль, не за 41.99 в год, как указано у вас на сайте…
Владислав Е: А мы не против каждый год предоставлять всем без исключения ученикам премиум-пакет за такую цену — умножьте на миллион (именно столько детей обучается в белорусских школах), и получите неплохую цифру.
Владислав Г.: Если продолжить, то Знай·бай предполагает также схему В2G: государство платит за решение для менеджмента системы образования и генератор расписаний.
Бизнес-модель BeED, напротив, предполагает, что за использование нашего решения, как ERP, так и CRM, платит школа. Мы предусмотрели также В2С-схему — но в этом случае родители покупают контент: учебники, пособия и прочее.
Владислав Е: Далее, концепция BeED предполагает создание образовательной экосистемы, а её изюминка — experiential learning, то есть «обучение на опыте»: различные эксперименты, экскурсии и путешествия, в которых ученикам не только рассказывают и показывают что-то, но и дают сделать своими руками.
Подобный подход не предлагает больше никто. Хотя азиатский регион в нём очень заинтересован: они всё время пытаются сократить разрыв между теорией и практикой. Логистику и прочие вопросы закрывают местные предприниматели — так BeED поддерживает локальные бизнесы.
Стек технологий на ваших проектах также разнится?
Владислав Г.: Да, у Знай·бай это — .Net и C#, так как, когда мы получили проект, уже был определённый легаси код. В BeED фронтенд делается на Angular и Node JS.
Александр: Я бы хотел добавить, что у Знай·бай стек определяется государством: есть регламент о том, как должны шифроваться и храниться данные.
Это проблема?
Владислав Е.: Это отвлекает команду от развития продукта. Раньше у нас был другой хостинг, однако мы были вынуждены перейти на BeCloud. Затем встал вопрос сертификации в ОАЦ — это заняло почти полгода и потребовало немалых расходов.
Рынка как такового ещё нет, а стандарты всё навешивают. В прошлом году, например, мы очень много занимались разработкой версий для слабовидящих для школьных сайтов.
Объясните, причём здесь сайты?
Владислав Е.: Есть требование регулятора: каждое учреждение образования должно иметь свой сайт. Единственный человек в школе, который теоретически может это сделать, — учитель информатики, но у него своей работы хватает. Мы берём весь этот труд на себя — избавляем руководство школ от очередной головной боли.
А зачем?
Владислав Е.: Потому что с самого начала и по сей день мы выступаем как партнёры школ: продолжаем помогать, обучать, давать консультации — это часть нашей стратегии.
Электронный дневник или журнал — инструмент, который вроде бы облегчает жизнь и учителю, и ученику. Но в Беларуси и России учителям нередко приходится вести и бумажные журналы, и от этого работы только прибавляется.
Александр: Тут нужна воля министерства образования, которое чётко и внятно скажет: можно не использовать бумажный носитель. Ведь директора школ боятся: «А вдруг меня накажут…» Инициатива у нас в стране наказуема, поэтому многие ведут в лучшем случае 2 источника.
В лучшем?
Александр: Да, потому что это уже хорошо. Есть и те, кто застрял в XX веке — и пользуются только бумажными носителями.
Владислав Г.: Но всё-таки ⅔ школ используют это решение — это уже далеко от критической массы, поэтому я не сказал бы, что мы находимся на начальной стадии.
Вы пытались вести переговоры не со школами, а выше?
Александр: Мы регулярно это делаем.
К чему они приводят?
Александр: Результаты разные: наш опыт выхода на рынок говорит, что есть руководители, которые говорят: «Я хочу это сделать — и сделаю». Кто-то — на уровне школы или гимназии, а кто-то на уровне района или даже области.
Есть такие области? Можете назвать?
Александр: В Гродненской области процесс дигитализации идёт быстрее, чем в Минске и Минской области — там люди живее: они берут на себя инициативу.
И полностью отказываются от бумажных носителей?
Александр: Ну конечно! Электронные носители ведь позволяют нажать кнопку «Печать» и распечатать журнал, сшить, поставить печать и сдать в архив на 50 лет, если это необходимо. Хотя некоторых такой аргумент не устраивает: им нужны более веские доводы, потому что они боятся получить за свою инициативу по «шапке».
Владислав Е.: Но если сменить парадигму, заявив с высокой трибуны, что отныне электронный обязателен, а бумажный — опционален, то завтра-послезавтра дневник из бумаги умрёт. Именно так было в Эстонии.
В сети обсуждают проблемы, которые возникают у пользователей: мол, учителя не обладают нужной квалификацией — путают колонки, «лепят пару» не тому ученику, а родители не могут зайти и оценить прогресс своего ребёнка.
Владислав Е.: Давайте поднимем статистику операторов: по-моему, больше 60% трафика — это мобильный трафик. Так что же нам делать — ждать, пока последний человек сменит кнопочный аппарат на смартфон?
Есть ещё претензия: нередко интернет в классе «не тянет», и педагогу после урока надо пулей мчаться в учительскую, чтобы выставить оценки.
Александр: Всё это вопросы не к Знай·бай, а к самим людям: насколько они готовы работать с электронными сервисами.
Владислав Г.: А я бы добавил, что в Беларуси очень хорошее проникновение интернета в школы. У нас есть опыт в работы в Таджикистане: там мы не смогли двигаться в регионы, не потому что не было интернета — электричества не было.
Можете сформулировать самую большую проблему, связанную с внедрением электронных сервисов, — почему не охвачена вся Беларусь?
Александр: Глобально проблема кроется в отсутствии общей стратегии: да, Белтелеком отчитался о километрах проложенного оптоволокна — а дальше что?
С тем же столкнулись и Соединённые Штаты: администрация Обамы затеяла цифровую трансформацию образования — в школы провели интернет, поставили софт, а потом вдруг поняли, что работать с этим толком-то некому, люди не обучены. Проблема? Да! А из-за чего она возникла — начали не с того, не со стратегии.
Реализация образовательного проекта в Азии происходит так же сложно, как в Беларуси?
Влад Г.: Нет, этот процесс значительно короче. Здесь это занимает годы, там — в лучшем случае месяцы. И адаптация в Азии происходит намного быстрее.
Александр: Но я бы добавил, что при этом любой EdTech-проект будет успешен только в том случае, если он помогает существующей системе образования эволюционировать с учётом требований времени, а не пытается заменить её собой.
Релоцировались? Теперь вы можете комментировать без верификации аккаунта.