Популяризатор космонавтики Виталий Егоров проливает свет на попытки человечества осваивать космическое пространство в СМИ и личном блоге. dev.by поговорил с представителем частной космической компании «Даурия Аэроспейс» о судьбе российской космонавтики и борьбе лидеров Кремниевой долины за космос.
Приданое, ставшее обязательством, и мощный потенциал
Космонавтика досталась России в наследство от Советского Союза, причём такая, которая одновременно тянула и «Буран», и «Мир». Когда она создавалась, задачи были на порядок глобальнее, чем сейчас. После определённой подготовки «Роскосмос» ещё мог бы создавать что-то подобное, но у государства нет такой задачи, да и денег тоже. Поэтому огромные мощности вынуждены простаивать или работать в 20-40 процентов своей эффективности.
Тем не менее, судить «Роскосмос» не стоит, в его действиях нет чёрного или белого. Многие говорили, что он плохо поступил, отказавшись от «Ангары». Но ведь, когда начинали её создавать, были одни мотивы, когда делали — другие, а когда отказались, то вообще третьи. Условия меняются постоянно. К тому же нельзя сократить 150 тысяч человек из 250. Их уволят, и они пойдут на рельсы. Это уже социальные обязательства, не имеющие отношения к космонавтике.
Поэтому, если «Роскосмос» что-то делает, то это не для того, чтобы обогнать Америку. Судьба российской космонавтики не закончилась, она продолжается. Несмотря на большое количество проблем, с которыми она сталкивается, в ней всё ещё мощный потенциал.
Частная и госкосмонавтика: как работать сообща
Коммерческая и государственная космонавтика — это не одно и то же, но первая уже давно прибыльная (космос уже лет так 20 прибыльный). Больше всего денег приносят спутники и телевидение. Поставил спутниковую тарелку на балкон — и можешь считать, что внёс вклад в развитие космонавтики.
Идеальный пример взаимодействия частной космонавтики с государством — SpaceX. У Илона Маска не менее 50 процентов доходов поступает от государства. До появления SpaceX Америка вообще не зарабатывала на ракетных запусках. В 2000-е только Россия и Европа «жили» на телевизионных спутниках. Тогда Америка дала Маску денег, на которые он построил ракеты. И теперь он не просто отрабатывает контракты, а выходит на международные рынки и приносит в страну дополнительные деньги.
В России это называется частно-государственное партнёрство. Так и надо работать: государство развивает технологии, а частники берут потенциально прибыльные из них и делают продукты по гослицензии. Государство способно мыслить стратегически, строить планы на десятилетия, а частники так не могут, зато они умеют зарабатывать. Единственный, наверное, на Земле частник, который осваивает космос самостоятельно — это Джефф Безос. Он может обойтись без государства, хотя и у него уже есть госзаказы.
Кидать птиц в свиней сложнее, чем фотографировать звёзды
Закон Мура применим к тем направлениям, где отсутствует физический предел развития (сейчас, конечно, упёрлись в квантовый эффект). Если посмотреть на развитие ракетных двигателей в 50-60-е годы, то там действует этот же закон: Фау-2 — 25 т (1943 г), РД-107 — 93 т (1957 г), F1 — 690 т (1967 г).
Физический потолок в космонавтике был достигнут в 80-е годы. И ничего сложнее и совершеннее, чем «Шаттл» или «Буран», до сих пор не произвели. Сейчас у каждого в смартфоне вычислительные мощности выше, чем на космическом корабле «Аполлон», марсоходе Curiosity или телескопе «Хаббл». В космосе не нужны мощности айфона или смартфона: задача кидать птиц в свиней сложнее, чем фотографировать звёзды и ездить по Марсу.
В управлении марсоходом или спутником помимо программирования и математики добавляется ещё физика. В целом всё это ИТ. У нас в Dauria Aerospace, например, спутники на Linux делают. В марсоходах используется своя операционная система — VxWorks. Языки программирования стандартные: С, раньше — Фортран. Вообще, спутники производят на «земной» электронике, на том же Arduino. Процессоры слабые, поскольку использование более мощных не приводит к улучшению работоспособности станций.
Если раньше космические технологии были хайтеком, то сейчас в космос летит то, что уже проверено на Земле. Утрированно, конечно, но космонавты 40 лет летали с тетрадками, в которых хранили записи, какие кнопки на пульте управления за что отвечают, а года два назад достигли высоких технологий: стали в космос отправляться с планшетами.
Многие думают, что космонавту нужно иметь хорошую физическую подготовку, но прежде всего он должен быть математиком. Чтобы полететь в космос, нужно быть здоровым математиком. А чтобы работать с космосом, не обязательно даже быть здоровым, достаточно — хорошим математиком. Как говорят сами космонавты, им приходится быть водопроводчиками и сисадминами.
Почему Маск обогнал «Роскосмос» по количеству запусков
Многие говорят, что SpaceX обогнала по количеству запусков «Роскосмос». Но ведь этот экономический успех произошёл благодаря ряду факторов, не только из-за недочётов «Роскосмоса». Маск прекрасный маркетолог помимо того, что он хороший инженер. Он умеет продавать так, чтобы его ракеты хотели купить. «Роскосмос» не умеет так и видит только один выход — в понижении цены.
Многие инженеры «Роскосмоса» с многолетним стажем не верили в то, что можно сделать возврат ступени и запустить её снова без переборки. Многоразовый «Шаттл» ведь погубила именно переборка, она уничтожила всю экономическую выгоду от многоразовости. Но пока Маск проводит испытания, нарабатывает опыт, выявляет и устраняет слабые места, наши, опираясь на 50-летний опыт своих предшественников, говорят, что это невозможно.
У Маска очень мотивированный коллектив, люди работают больше, чем где-либо. В интернете можно найти уйму жалоб, что в SpaceX эксплуатируют труд, и зарплаты там не самые высокие, а люди всё равно бегут туда. Чтобы сотрудники так «выкладывались», нужна серьёзная психологическая работа. Как говорит Маск, зачем вы просыпаетесь по утрам? Сотрудники SpaceX знают зачем, поэтому Маск и достигает своих целей.
В Советском Союзе, чтобы ракета полетела к сроку, люди с раскладушками из дома приходили, спали на рабочих местах, но запускали, и всё летало. А сейчас культура производства изменилась: 5 часов вечера — и все домой. Идеологическое преимущество утрачено, и результат этого известен.
Google и Facebook осваивают космос, а Дуров не решается
У Google и Facebook есть двойной интерес к освоению космоса. С одной стороны, это филантропия, а с другой, жёсткий бизнес. Обе компании уже достигли потолка в насыщении своей аудитории и сейчас могут развиваться только экстенсивным методом, т.е. находить новых пользователей, которые живут там, где ещё нет интернета. Прежде всего — это Африка, вести туда кабель стрёмно — головы режут и стреляют, а из космоса раздавать Wi-Fi выгодно. И новые подписчики появятся, и пуля не прилетит.
Google предлагала $30 млн за лучшего робота-лунохода. Конкурс был объявлен в 2007 году, но с тех пор лунный робот так и не полетел. Всё просто — это слишком мало денег для такой разработки. Сделать луноход легко, а вот доставить его туда — это уже задачка. Мало разогнать робот здесь до 11 км/с, чтобы он долетел до Луны, нужно ведь ещё там погасить скорость до нуля.
Благодаря Маску и другим бизнесменам Кремниевой долины космос становится моден, многим хочется продемонстрировать свои амбиции. Я всё ждал пока Дуров объявит, что собирается делать космический проект, но он не решился. «Яндекс» всё никак не «завяжет» что-нибудь с космосом. У Wargaming тоже есть интересы в этой области. По крайней мере один из совладельцев компании вложился в российский ракетный стартап. Я им тоже предлагал идею сделать луноход — лунный танк — отличный пиар для «танчиков».
Кустарное производство и пузырь многоразовости
Космонавтику часто сравнивают с эрой интернета, но проблема спутникостроительной отрасли в том, что это кустарное производство. Все вокруг хранят тайны. Как говорится, о каком единении человечества может идти речь, если мы до сих пор не разработали единые стандарты розетки? В космонавтике то же самое: на каждом заводе свои, образно говоря, розетки.
Если в этой отрасли найдётся свой Генри Форд, произойдёт революция, которая позволит сбить цену на спутники в 10 раз. Вопрос не в технологии, а в организации производства и разработке стандартов, принятых для всех.
Пузырь вокруг многоразовых ступеней действительно есть. На сегодня мировой космонавтике не нужно более 100 запусков в год. Все их Маск никогда не получит, максимум, что ему доступно — около 40. Допустим, он сделал многоразовую ракету, которая может подняться 10 раз. Завод изготавливает её, скажем, за месяц. Получается, за четыре месяца он исчерпает весь объём в производстве, и завод будет простаивать без работы.
Это одна из главных причин, по которой до Маска никто ничего не делал для многоразовости. Это пузырь, когда-нибудь он выбьет все потребности в пусках, и ракеты будут бездействовать, у Маска уже навалом этих ракет. Он это понимает и работает на будущее, придумывая работу для своих ракет и развивая новые рынки. Недавно вот предложил возить пассажиров по земле через космос на своих баллистических ракетах по цене самолётов, еще раньше — отправлять туристов на Луну и запускать спутниковый интернет на 15 тысяч спутников.
«Побывал в Норильске и понял, что город на Марсе не нужен»
Я противник идеи Маска построить утопический город на Марсе. Мне хватило двух дней в Норильске, чтобы понять, что город там не нужен: серые бетонные дома, хмурое небо, воздух, пропитанный испарениями серной кислоты. Но существование Норильска хотя бы экономически обосновано, а вот на Марсе город будет убыточен. Оттуда можно лишь камни возить и продавать на Ebay, как сувениры.
Когда-нибудь Марс придётся преобразовывать, и все марсиане, которые будут там жить, по версии Маска, в куполах, начнут протестовать. Поэтому лучше повременить лет 300, а потом раскатать планету термоядерными бомбами, и, когда она станет тёплой и цветущей, колонизировать её. А пока есть смысл строить там только научные базы, как в Антарктиде.
Ещё в 80-е годы были большие надежды на перенос производства в космос, хотели выращивать там сверхчистые кристаллы, которые позволят выпускать высокопроизводительную микроэлектронику, лекарства и пр. Но ничего не вышло. За время, пока мы будем делать такой завод и выводить его на проектную мощность, наступит ещё один технологический прорыв, и наш материал окажется либо не востребован, либо найдётся его земной заменитель.
Перспектива добычи ископаемых из космоса появится тогда, когда мы выкопаем всё легкодоступное на земле, и вопрос станет ребром: дешевле лететь в космос или рыть глубже. В какой-то момент цена добычи того, что лежит глубоко под землёй, достигнет цены извлечения того же самого из космоса.
Бум на микроракеты и космические стартапы
Микроракеты (ракеты для запуска любых аппаратов массой менее 500 кг) стали новым модным трендом в ракетостроении, моднее многоразовых ракет. Сейчас, кажется, только ленивый не делает миниатюрные ракеты для спутников: начиная от сооснователя SpaceX Джима Кантрелла и заканчивая вологодскими пиротехниками.
Появляется много микроспутников, и молодые люди проявляют интерес к космосу. А поскольку большие ракеты делать долго, начинают с малого, к тому же инвесторов проще убедить вложиться в «микро». На сегодня самая дорогая ракета в пересчёте на килограмм — это «Пегас», несёт она до 450 кг нагрузки, а её стоимость составляет $50 млн (для сравнения, у Маска ракеты выводят 20 тонн и стоят $60 млн).
Из стартапов в этой области можно выделить новозеландский проект RocketLab. Команда стартапа хорошо совмещает отсутствие инноваций в топливе и их огромное количество в конструкции: углепластиковый корпус ракеты, 3D-печатные компоненты двигателя, электрический привод топливного насоса, о котором раньше и мечтать не могли.
Но, откровенно говоря, потребность в микроракетах небольшая, да и рынок узкий, поэтому особого смысла делать стартап в этой области нет. Перспектива будет только в том случае, если вы используете это направление как школу перед чем-то более значительным, как, например, Джефф Безос. Для него туризм в космос — это мелочь, отправная точка для его масштабных планов.
Фото: Виталий Егоров
Релоцировались? Теперь вы можете комментировать без верификации аккаунта.