«В политику лезть не хочу». Ректор БГУИР поговорил с преподавателями и студентами

О протестах студентов

Преподаватели: Университет готовит граждан, которые участвуют в политической, культурной и экономической жизни страны. Если студента задержали за акции вне университета, его не должны преследовать. Требуем снять санкции со студентов, которые участвовали в акциях, получили выговоры и угрозы отчисления по политическим мотивам.

Богуш: Основной документ, который регулирует процесс — это Кодекс. Действия (санкции) совершаются в рамках действующего закона. Студентам нужно сообщить о правилах, чтобы они их придерживались. Если они и не будут их соблюдать, то случится анархия.

Преподаватели: В стране наблюдается правовой дефолт. Есть две главные ценности в Конституции — свобода и права. Дух закона должен преобладать над буквой закона. Наша задача сделать всё, чтобы эти ценности реализовывались. Каждый гражданин имеет право на забастовку. Но если Кодекс говорит, что забастовка может быть только экономической, то это ограничение наших прав по Конституции. И это не является правомерным. То же самое и с 23.34. Чтобы постоять с плакатом, нам нужно за 15 дней согласовывать это в исполкоме? Мы должны рассуждать, как нивелировать эти ограничения.

Богуш: Я с юристами общался. Это реальная норма и практика.

Преподаватели: Мы живём в социуме, все наблюдаем кризис. Его основа — невозможность выражать гражданину свое мнение. Мы физически не можем вынести университет на другую территорию. Где написаны полномочия администрации в регуляции нашей деятельности? Где администрация может создать какое-то поле? От общения с адвокатом я узнал, что крылечко университета — это не территория университета. Крыльцо трактуется как общественное место. Если и по коридорам я погуляю, то это тоже 23.34.

Богуш: Я бы тоже хотел, чтобы университет не был площадкой для полической базы.

Возвращаясь к тому, можем ли мы создать площадку для политической деятельности. Нет и не надо. Есть куча нормативной базы. Я в политику лезть не хочу. И с прессой я работать не хочу. Когда говорю одно, а на tut.by прилетает совсем другое по смыслу.

Преподаватели: Политических акции в рамках университета не должно быть?

Богуш: Да, они неконструктивны. Если мы будем совершать какие-то действия, то к нам прискачет 20 подразделений.

Преподаватели: Когда вы говорите о политике, то такое ощущение, что будто у нас политический процесс происходит в рамках правового поля, законов и т. д. Только политического процесса как такового нет. Когда идёт требование «прекратить насилие» — это политика? Говорят, студенты нарушают законы. Вы знаете, для чего были сделаны сидячие акции? Чтобы не было 23.34. Если они собираются устроить сидячую акцию, а с ними начинает администрация общаться и звать к себе.

О мнениях. Где черное и белое? Если мы видим, что перед нами телефон лежит на столе, то это не чёрное и белое — это факт. Если была собрана доказательная база, что выборы сфальсифицированы — это также факт. Тут не может быть равнозначных мнений. Как и в отношении других фактов беззакония.

О высказываниях преподавателей от имени вуза

Преподаватели: Физически мы с логотипом БГУИР и названием позиционировать себя не можем.

Богуш: Я против партии с названием «БГУИР».

Преподаватели: Виртуальное пространство у нас остаётся безбарьерным.

Богуш: Я не знаю, какая будет правовая оценка.

Преподаватели: Видеообращение не подпадает под нормативные акты. Что если завтра Лукашенко говорит, что за видеообращение вам смерть? Будет деградация нашей профессиональной деятельности и интеллигенции.

Правильно ли я понимаю, что если мы не используем символику университета и, гуляя по городу, вдруг случайно попадаём на экскурсию Окрестина-Жодино-Барановичи-Лида, то нас тоже увольняют?

Богуш: Да, это регулируется трудовым кодексом.

Преподаватели: Мы не можем перейти к преподаванию, так как не восполнены базовые потребности в безопасности? Разве можно учиться там, где по периметру гавкают собаки?

Каждый из нас чувствует себя напряженно. Если видишь автозак на проспекте с красно-зелёным флагом, то не чувствуешь счастья и радости, что тебя охраняют. Работала волонтёром на Окрестина после 9-11 числа. Наркоманов, алкоголиков не видела. Видела парня 16 лет, который не мог войти в ЦИП за вещами, потому что его трясло.

Богуш: У меня есть знакомые, которые на Окрестина тоже оказывали психологическую помощь. То, что там показывали, тоже вызывают сомнения. Я уверен, что дальше  так, как было, не будет. Моя задача — справиться так, чтобы университет не развалился. Сейчас, не имея ни опыта, ни практики, мы ничего хорошего не получим. Я пока не готов.

У меня никогда не было возможности скорректировать Конституцию. Сейчас она у вас есть. Есть возможность корректировки правового поля. 

О судьбе студента Дмитрия Мазуро, отсидевшего 38 суток

Богуш: У него есть пропуски с 1 сентября по текущий момент согласно правовым актам. Он будет отчислен. Других студентов, которые не ходят с сентября, тоже придётся отчислить. Я придумал механизмы свободного посещения, чтобы их контролировать. Закон мне не даёт выбора, он предписывает мне это сделать. Значит я должен его исключить. Там, где можно принять решение отчислить/выговор, то там есть вилка.

Мазуро может восстановиться в следующем году. Я обязан его отчислить, но восстановиться он имеет право. Он должен только захотеть.

О БЧБ

Преподаватели: БЧБ флаг — это символика БНР, но не все люди поддерживает эту символику. У нас была идея, чтобы наши коллеги и студенты, которые не согласны с тем, что происходит в правовом поле — имели отличительный знак. Были идеи — плачущее сердце или белый значок с эмблемой. Если это БГУИР, то использовать логотип БГУИР. Если возможно это, то завтра запускаем процесс.

Богуш: Вопрос не в символике, вопрос в том, что с этой символикой ассоциируется. Для меня это неоднозначно. БЧБ сам по себе не запрещён. Вопрос не в символе, а в действиях, которые с ним совершаются. Нацистская символика запрещена. У нас есть запрещённые комбинации цифр. Можно взять белый лист и с ним пойти убивать.

Прилетит ко мне тогда запрос, прискачет кавалерия и спросит «что это такое?». Если мы сейчас начнём совершать противоправные действия, то под любой символикой они будут квалифицироваться как незаконные. Я не имею никакого опыта политических действий. Я своих детей по воскресеньям на улицу не выпускаю.