«За забором жизнь только начинается». Спецназовец о переходе в ИТ

«Чтобы понять, что жизнь пошла не в ту сторону, нужна была нормальная информационная среда»

Я рос в небольшом городке, но учился в хорошей школе, с физико-математическим уклоном. В пятом классе у нас убрали ненужные предметы вроде трудов и ОБЖ и заменили их дополнительными часами математики, черчением, информатикой, позже добавили экономику и основы права. Занимался шахматами, выступал за школу. Нравились компьютеры, но в 90-е они только появлялись, и о домашней машине я мог только мечтать.

После 9-го класса я решил поступать на программиста в Минский государственный высший радиотехнический колледж. В тот год набирали 50 человек. Когда я пришёл в приёмную комиссию, там лежало уже 75 заявлений от учеников с аттестатами особого образца. В моём аттестате были четвёрки, так что у меня даже не приняли документы. Попытался поступить на смежную специальность, связанную с радиосистемами, но не набрал нужный балл.

Вернулся в школу, осознав, что надо учиться ещё усерднее. В 2001 году окончил 11-й класс со средним баллом 4,4. Неплохо в общем-то, но неуверенность в себе никуда не делась. Рассуждал так: раз я не отличник, значит, не смогу поступить на программиста.

В те времена шла мощная агитация за учёбу в Военной академии. К нам приходили и говорили: «Ребята, там так хорошо: вас накормят, оденут, обеспечат кроватью в казарме».

Я учился на отлично, учёба давалась легко. После той сильной программы, которая была в школе, в академии временами было даже скучновато. Но в целом я был доволен: всё удаётся, ты не только учишься, но и развиваешься физически.

Чтобы понять, что жизнь пошла не в ту сторону, нужна была нормальная информационная среда. А у меня она в то время была специфическая: обязательный просмотр «Панорамы» в 9 вечера да постоянная идеологическая обработка. Я не понимал, что иду не по тому пути, просто потому, что мне не с чем было сравнивать. Это сейчас благодаря интернету можно получить достоверную информацию по всем вопросам и самостоятельно изучить всё что угодно. Тогда же это было недоступно.

«В приоритете выслуга лет, никто не назначит на ответственную должность 24-летнего старлея»

В 2005 году я окончил Академию инженером по эксплуатации колёсной и гусеничной техники и пошёл служить по распределению в лучшее, по моему мнению, подразделение в Вооруженных силах — «Особый отряд» в 5-й бригаде специального назначения в Марьиной Горке. 

Там поначалу всё казалось неплохо: служба интересная, зарплата для молодого парня хорошая (около 1000 долларов), ты развиваешься и есть возможность проверить свои навыки на международных соревнованиях.

Наша работа заключалась в подготовке к защите Республики Беларусь от внешней угрозы. Поэтому мы много занимались физподготовкой.

Мне это нравилось: я знал, что смогу применить языковые знания не только на службе.

Но период удовлетворения сменился разочарованием. Поначалу достигаешь каких-то высот (мы занимали первые места на соревнованиях среди разведгрупп, в 2008 году я прошёл испытание на право ношения знака «доблесть и мастерство»), гордишься этим, но вскоре видишь перед собой потолок и твоё развитие останавливается. За три года я всё выучил, а дальше что?

Дальше надо передавать свой опыт. В ИТ классный специалист может в 22 года обучать 40-летних. В Вооруженных силах всё иначе: там в приоритете выслуга лет, никто не назначит на ответственную должность 24-летнего старлея.

Стало неинтересно, перспективы роста я не видел. Когда в 2010 году у меня закончился пятилетний контракт, я не стал его продлевать. Меня уговаривали остаться, я назвал условие: останусь, если стану заместителем командира отряда по боевой подготовке. Естественно, я получил отказ. И уволился. Это был 2010 год, мне было 26.

В то время я ещё не мог легко находить информацию в интернете. Это одна из причин того, что, уволившись из спецназа, я остался в силовых структурах. Друг, который служил в «Альфе», предложил поступить к ним. 

«В группе „А“ людям доверяют, это нравилось»

Попасть в группу «А» КГБ РБ довольно сложно. Говорили, туда проходит один человек из ста. Во-первых, жёсткий отбор по состоянию здоровья: оно должно быть идеальным. Во-вторых, физподготовка: несмотря на то, что я и так был в хорошей физической форме, два месяца готовился к специализированным зачётам. В-третьих, психологические тесты и тест на IQ. Я сдал все зачёты, и меня взяли.

Поначалу я чувствовал большой контраст с Вооруженными Силами. В ВС люди не настолько интеллектуальны, как в КГБ, поэтому им оказывают не очень большое доверие и не дают много свободы. В группе «А» собраны люди с хорошим образованием и широким кругозором — им доверяют. Это поначалу очень нравилось. Хотя, на самом деле, меня радовали банальные вещи. Например, в спецназе офицеры всегда в военной форме: даже на 30-градусной жаре ты должен быть одет так же, как и при 10 градусах. А в группе «А» главное, чтобы тебе было комфортно.

В Марьиной Горке на работу надо было приходить за 20 минут до начала, если ты пришёл за 19, это могло быть расценено как опоздание. А в «Альфе» могли назначить встречу на три и прийти в три-ноль пять — небольшая задержка не воспринималась как что-то чрезвычайное.

Или пример с огневой подготовкой. В спецназе ты не можешь просто взять автомат и пойти пострелять по мишеням — тебя должны контролировать несколько человек. Здесь — без вопросов. Обращаешься к командиру: у меня плоховато со стрельбой, можно я в обеденный перерыв в тире постреляю? — Да, бери пистолет, патроны — иди тренируйся. — Как, и меня никто не будет контролировать? — У нас всё строится на доверии.

Основная задача группы «А» — проведение антитеррористических операций, поэтому повседневная работа там — занятие спортом и тренировки по освобождению заложников, например, в случае захвата террористами самолёта или здания. Мы учились стрелять — так, чтобы в толпе попасть в голову террористу, не задев мирных жителей. Это интересная работа, она требует максимальной концентрации. Разгоном митингов мы не занимались, это не входит в задачи подразделения. Терроризма у нас как такового и нет. Поэтому боевые операции, в которых я участвовал, в основном были связаны с задержанием лиц, распространявших радиоактивные и взрывоопасные вещества, оружие, наркотики, или участвовавших в громких коррупционных делах.

«По части идеологии никто не давит — ты сам всё понимаешь»

Что со временем стало разочаровывать? Наверное, это можно назвать «плохими условиями труда». Во-первых, ненормированный рабочий день. Формально мы работали по графику «сутки через двое», но фактически в месяц у меня набиралось всего два честных выходных. К тому времени у меня уже была семья, двое детей, и хотелось уделять им больше времени.

Во-вторых, ты всё время находишься в состоянии готовности: если что-то происходит, должен приехать на работу в течение часа. Так случалось довольно часто. Бывало, возвращаешься с суток, и опять надо куда-то ехать. Причём эти переработки никак не оплачиваются и не компенсируются отгулами.

В результате ничего нельзя спланировать. Допустим, в выходной день мы с детьми собираемся в парк. Тут мне звонят, и я говорю детям: извините, парк отменяется. Особенно больно, если записываешь ребёнка к узкому специалисту за полгода, а когда наконец срок подходит, тебя снова вызывают. Очень тяжело жить, когда нельзя спланировать даже завтрашний день. Поначалу закрываешь глаза, но со временем это накапливается.

Ты уже накопил опыт, можешь его передавать, а зарплата остаётся прежней. Начинается внутренняя борьба: зачем учиться и развиваться, если можно ничего не делать и получать столько же? Кто-то раскритикует меня, мол, для Беларуси 1000 долларов — это большая зарплата. Но я бы не вернулся ни в одно из этих подразделений, даже если бы мне предложили 10 тысяч в месяц, свобода для меня дороже.

Отсутствие роста зарплаты можно было бы компенсировать должностным ростом, но это тоже не про силовые ведомства. Чтобы занимать руководящие должности, недостаточно быть профессионалом своего дела, нужно быть ещё идеологически правильным человеком и одобрять все действия властей. В противном случае твой опыт не будет востребован. Кстати, в интеллектуальном коллективе по части идеологии никто не давит — ты сам всё понимаешь. Допустим, выходит указ о том, что военнослужащие выходят на пенсию уже не в 45 лет, а в 48. Можно спокойно высказаться: мол, где гарантия, что завтра пенсионный возраст не поднимут до 70 или пенсию вообще не отменят? Сегодня ты высказался неаккуратно, а завтра или через месяц у тебя возникают проблемы, и ты понимаешь, откуда ноги растут. 

Не знаю, что было последней каплей — стакан ведь наполняется постепенно. Ты растёшь, копишь опыт, который тебе некуда деть. К тому же всё познаётся в сравнении. После Военной академии, где нельзя без разрешения выйти за булочкой в магазин, в Марьиной Горке сначала кажется классно: «Ура, после работы можно без разрешения по городу погулять». Попал в «Альфу» — тоже сначала классно, и только потом, узнав нормальную жизнь, понимаешь, что все эти 16 лет провёл словно в тюрьме, откуда тебя иногда отпускали домой поспать.

Первый мой контракт в группе «А» был на два года, по его окончании меня ещё всё устраивало. Второй контракт — на пять лет, его я захотел расторгнуть досрочно. Я писал рапорты «прошу уволить меня по соглашению сторон», но такие рапорты никто не подписывает, мне предлагали ждать окончания контракта.

«Просмотрел базовые курсы по языкам программирования — все языки показались похожими»

В 2017 году, когда контракт закончился, я уволился. Ушёл фактически в никуда. Просто хотелось жить нормальной жизнью, проводить больше времени с семьей, строить планы на годы вперёд. И я вернулся к детской мечте стать программистом — благо, в то время в интернете было уже полно информации.

Опыта программирования у меня не было никакого. Не было даже чёткого понимания, на каком языке хочу писать. Просмотрел базовые курсы по языкам программирования — мне все языки показались похожими. Да, синтаксис и набор методов отличается, каждый подходит для определённых задач, но больших трудностей ни в одном я не увидел — понял, что могу изучить любой язык. 

В EPAM тогда стартовал восьмимесячный курс по фронтенд-разработке — The Rolling Scopes School. Я на него попал. Понимая, что у меня двое детей, жена в декрете, дохода нет, мобилизовался и направил все усилия в изучение фронтенда.

А вот с английским были проблемы, к сожалению, они есть до сих пор. Тот английский, который мы учили в ГРУ, был заточен под военные нужды, да и с тех пор прошло много лет, а без практики всё забывается. Другой аспект — произношение. Носители языка говорят совсем не с тем акцентом, с которым общались с нами преподаватели. Попав в Великобританию, я не различал на слух совсем простых, знакомых слов. Поэтому над языком тружусь постоянно.

В EPAM я отучился полгода, на 4-й этап не попал по баллам, потом снова поступил в Rolling Scope School, потому что нет ничего лучше для вхождения во фронтенд, чем эти курсы.

Было очень интересно. Я сразу почувствовал, что 16 лет занимался не тем. Ладно, не 16 — 12, всё-таки в Военной академии я получал образование. Но если бы я 12 лет с таким же усердием изучал языки программирования, то у меня была бы совсем другая жизнь.

«Никому не нужны только подлецы и бездельники»

Первый опыт работы оказался не очень удачным — я устроился  в печально известный «АйтиШарк» Александра Дубовицкого. Хотя что значит «неудачный»? Как посмотреть: я всё-таки устроился на первую работу, познакомился с классными ребятами, с которыми мы до сих пор общаемся и помогаем друг другу. Да, не заплатили, но в принципе я не сильно расстроился, ведь 10 месяцев до этого я учился и выполнял задания тоже бесплатно. Эта ситуация просто в очередной раз убедила, что нашему государству далеко до правового. 

После «АйтиШарк» я попал в компанию OCSICO. Там было хорошо: как минимум, там обучали и своевременно платили зарплату. Сейчас же я разработчик в компании Lifetech. Это продуктовая компания, я работаю над фронтендом облачного хранилища LifeBox. Но также могу писать бекенд, покрывать свой код тестами, прикручивать библиотеки. Работаю 8 часов днём, а по ночам и выходные как минимум 4-5 часов изучаю новые вещи.

Что с зарплатой? На самом деле, для меня зарплата не главное. Понятно, все хотят кушать, надо обеспечивать семью, но на первом месте должен быть интерес к работе и опыт, который тебе точно пригодится. К своей тысяче долларов я возвращался недолго. Первый год пришлось поучиться, доказать работодателю, что я что-то умею. С тех пор, как устроился в Lifetech, до 1000 долларов вырос за полгода. Думаю, если бы не коронакризис, сейчас зарплата была бы существенно выше. 

В общем, о своём переходе в ИТ я не пожалел ни разу. Сейчас в связи с предвыборными событиями зашла речь о переобучении силовиков в айтишников — мне кажется, это отличная инициатива. Многие ребята в ВС и в КГБ хотят уйти, они устали от службы. Но вынуждены терпеть, потому что боятся: экономика у нас сами знаете какая, найти работу на 1000 долларов практически нереально. Единственный вариант — ИТ. Но тут большинство тушуется, и зря. Чтобы войти в ИТ, не надо быть гением — надо просто поверить в себя. Да, год придётся плотно поработать, чтобы попасть в отрасль, и ещё год, чтобы вернуться на прежний уровень доходов. Но при этом качество твоей жизни повысится в разы.

Мои сослуживцы пишут мне, и я даю им советы. Не скажу, что интересующихся — много, может, их 5-10%, но некоторые уже сделали первые шаги: не продлили контракт, начали разбираться с ИТ. Обидно, что этих ребят так мало. Было бы здорово, если 60-70% хороших, умных ребят не побоялись и сделали выбор в пользу свободы, развития и светлого будущего.