Поговорили с человеком, который обеспечивал связь Токаева и чиновников без интернета

Арман, как дела у вас, где находитесь?

В Казахстане дела уже обстоят гораздо лучше. Я в столице, тут всё стабильно. 

Наши спикеры из казахстанского EPAM говорят, что в последние дни работали только в краткие моменты включения интернета.

Да, из-за блокировок работа айтишников встала.

А ваша тоже встала?

Ну нет, мне было чем заняться — я организовал оперативный штаб у нас в «Зерде», чтобы обеспечить безопасность людей. Мы собирали информацию, взаимодействовали с госорганами.

Ваши сотрудники были на работе?

Ночью с 4 на 5 января, когда начались волнения, я поручил руководителям обзвонить всех, чтобы никто не выходил на работу 5 числа. Так что сотрудники были по домам. 

Мы контролировали, кто где из них находится — потому что кто-то вернулся в страну после новогодних праздников, а кто оставался за рубежом, справлялись, не нужна ли им вода, продукты. 

Частично на работе были сотрудники нашей дочерней организации «Национальные информационные технологии». Они всячески помогали поддерживать связь с населением: организовывали доступ к информационным ресурсам и важным сервисам.

Сколько у вас людей в подчинении?

Больше 2 тысяч человек. 

Как вы упомянули, ваши региональные подразделения всё же работали — обеспечивали связь президента с исполнительными властями на местах…

Да, мы делали видеоконференции для главы государства и акиматов. Часть наших ЦОДов (центров обработки данных — прим. dev.by) пострадала — в акиматах сгорело оборудование. 

Восстановить не удалось? 

Нет, но у нас было резервное оборудование и точки для связи. Поэтому мы все-таки смогли довести работу до конца.

С вами согласовывали отключение интернета?

Нет, не согласовывали. Понятно, что интернет влияет на нашу операционную работу, но у нас имеются и собственные магистральные каналы связи, которые мы арендуем у операторов. Они опоясывают 50 городов и связывают их между собой — это такая внутренняя сеть для госорганов, которая не зависит о того, есть в стране интернет или нет. 

Эти каналы очень важны, например, в рамках вот таких экстренных ситуаций, чтобы оперативно организовать работу госорганов для решения кризиса.

Кто ещё кроме госорганов может пользоваться такой связью? 

Никто, кроме них — её может позволить себе министерство обороны, национальная гвардия и другие госорганы. Это повлияло на скорость получения ими важнейшей информации по ЧП.

А есть какой-то приоритет одних госорганов перед другими в случае чрезвычайного положения?

Нет. За прошедшие 1,5 года мы провели большую модернизацию — расширили каналы связи в 20 раз: если раньше каналы связи были порядка 100 мБит, то сейчас — 2 гБ. Благодаря этой работе нам уже не нужно было давать приоритет каким-то конкретным госорганам. 

Кстати, в этом году мы планируем расширить каналы ещё в 100 раз.

Когда мы общались в прошлый раз, говорили о дырах в электронном правительстве, которые помогают латать казахстанские «белые шляпы». Во время последних событий было ли такое, что противники власти действовали не только на улицах, но и в сети? Были ли замечены DDos-атаки, например?

Да, были. А ещё большой наплыв ботов, которые очень профессионально — не грубо «в лоб», а тонко — провоцировали людей выходить на улицы, вливаться в протесты. 

В моменты включения интернета инфопространство активно заполнялось: появлялись ролики якобы с мест событий, какие-то «коллажи» — вот перебегают дорогу взрослый с ребёнком, а следом голос, и он говорит, что солдат ОДКБ убил казахскую девочку. А ещё много записей «разговоров» в Whatsapp — типа той, на которой человек по-русски говорит, что только-только приехал в Казахстан и собирается идти убивать казахов. 

Конечно, люди с критическим мышлением понимали, что за этим стоит, но молодёжь — без опыта и горячая, верила всему, даже когда ввод войск ОДКБ пытались подать как аннексию Казахстана. 

Кто-то фильтровал все эти материалы?

Админы в группах, наверное. Но в условиях серьёзного недостатка информации всё это расходилось в невероятных масштабах — народ потреблял, что только мог найти. 

Помогало то, что в момент блокировок работало телевидение — людям было откуда черпать новости. А когда появились террористы, грабящие и совершающие разбой, романтический флёр вокруг протеста развеялся. И если вначале люди призывали власти не применять оружие против манифестантов, то уже на второй-третий день протестов (особенно в южной столице) стали просить разрешить полиции использовать спецсредства против агрессоров.

Как вы оцениваете участие айтишников и вообще креативного/среднего класса в событиях в Казахстане: участвовали, помогали, наблюдали, симпатизировали, осуждали? 

Надо разделить митингующих. Среди них были протестующие с повесткой, которые требовали переговоров, чтобы добиться определённых результатов, — в частности, снижения цены на сжиженный газ, а также политических реформ. И те, кто не выдвигал вообще никаких требований — террористы, которые просто громили всё подряд на своём пути.

И вот с того момента, как появились террористы и мародеры, большая часть среднего класса (если не весь) поняла, что среди них есть провокаторы, и перестала поддерживать митинг. 

Чем жило ИТ-сообщество все эти дни?

Тем же, что и все граждане, — в моменты включения интернета бурно оживали чаты, и ИТ-сообщество обсуждало происходящее, делилось информацией. 

Айтишники всегда были преимущественно аполитичны, но ввиду жётскости происходящего нейтральных уже не осталось — все были встревожены. Мы все боялись, что потеряем город, — и это приведёт к серьёзным последствиям: в частности, что придётся вводить уже не миротворческие, а просто войска.

А сейчас?

А сейчас на большей части территории ситуация стабилизировалась. Сложной она остаётся в Алматы, где ещё продолжается антитеррористическая операция. Наши друзья сообщают, что в некоторых районах слышны выстрелы (беседа проходила вечером 11 января — прим. dev.by). Сотрудники спецслужб и правоохранительных органов проводят подомовые обходы. По слухам, часть митинговавших пытается прорваться к границе. 

И тем не менее сегодня первый день, когда интернет работает без перерывов с утра — и до сих пор. Но наверное, минут через 20 отключат, потому что завершится рабочий день. Мы решили, что завтра наши сотрудники выйдут на работу. 

В Беларуси уже задерживают за комментарии в соцсетях вокруг ситуации в Казахстане. А что в самом Казахстане?

У нас тоже задержали несколько человек, открыто призывавших к насилию, к тому, чтобы применять оружие против силовиков, — и всё.

Массового движения в этом направлении мы не видим, да и население к таким вещам относится негативно. 

Как вообще вы оцениваете нынешние события и самое главное — их последствия для страны и для ИТ-отрасли?

Знаете, отношение всего мира к событиям в нашей стране можно отслеживать по котировкам «голубых фишек» «Казахтелекома», «Казатомпрома» и «Kaspi Bank». Стоимость акций упала в 2 раза с начала всех событий, затем немного подросла, опустилась, когда назначили премьера, и опять стала подниматься после речи президента. 

Сейчас акция «Kaspi» торгуется в пределах 90 долларов, до начала всех событий в Казахстане — в пределах 140 долларов. 

Понятно, что рано строить прогнозы, но президент озвучил серьёзную программу реформ, которая потребует привлечения разных специалистов, в том числе из ИТ-сферы — и это породило во многих из нас осторожный оптимизм. Очевидно, что предстоит много работы, и в текущей ситуации, думаю, большую роль сыграют именно ИT-специалисты. Как показало ЧП, цифровизация уже глубоко вошла в нашу жизнь.